Не выбирать худшее, но быть к нему готовым и вовремя понять причину худшего. И тогда все будет хорошо.
Проблема выбора
«Ничего не понимаем, что в школе изучаем!» А разве можно изучать то, что понимаешь? Неизвестное — это непонятное. Было бы понятно — было бы известно, было бы известно — не нужно было бы изучать. Мы наблюдаем только явление, окутанное тайной, создающее для нас проблемы. Но чтобы предотвратить проблемы, мы не пытаемся избежать явления, а изучаем его, выявляя предмет познания. А после, зная природу явления, мы можем избавиться от проблем. Но самое прискорбное, как только для нас неизвестное стало явью/знанием, само знание стало посредственным, по существу не нужным, потому что проблемы решены.
Школьники справедливо вопрошают: «Зачем все это изучать?!», потому что видят проблемы, которые уже давно решены. Не актуальность получаемых знаний к возникающим проблемам. Но ценность не в самих знаниях, а в процессе извлечения знаний. Не сами знания делают человека умным, а мыслительный процесс по извлечению знания делает человека разумным.
«Кому нужно — тот сам найдет!» - но если оно нужно, то мы этим владеем, правда, мы можем забыть куда нужное положили. Разве мы можем искать неизвестное? Как часто российское правительство проводит социальные программы, о которых знает только правительство?! И как люди должны найти, если не знают о существование таких программ? Чтобы что-то искать мы должны знать, что ищем. Но знание помогает решить проблему, а мы хотим выбрать, чтобы не было проблем.
Если знание — это способ решить проблемы, которые уже давно решены, тогда как оно может помочь сделать выбор? Дело в том, что накопление знаний не позволяет делать правильный выбор, потому что сам выбор подразумевает отсутствие знания. Если мы знаем, что лучше, у нас нет проблемы выбора, мы просто берем лучшее. Или кто-то сомневается в выборе между лучшим и худшим?
Сам выбор — это игра на удачу. После нашего выбора может оказаться, что нам выбранное не нужно, а к этому добавятся новые проблемы, которые нужно разрешить и получить новое знание, без необходимого применения в жизни. Выбрав худшее, мы не научимся делать правильный выбор, а всего лишь не повторим старые ошибки, а в следующий раз мы поступим иначе. Можем ли мы выбрать лучшее?
Представьте идеальные условия безупречного шара. Все идеально: и освещение, и поверхность, и цвет, все возможные признаки без изъянов. Идеальный шар вращается или неподвижен? Мы не может это выяснить из-за идеальности. Если на шаре были бы шероховатость или неравномерное освещение, или перепады цветовых оттенков, мы бы смогли определить статичное или динамичное состояние шара.
Находясь в идеальных условиях, мы этого не будем осознавать. А создав идеальные условия, не сможем понять, что их создали. Не владея положительным описанием, мы стремимся понять, что есть не идеал. Схожая ситуация со «свободой». «Свобода» свободна от каких-либо ограничений. И если дадим «свободе» описание, мы тем самым создадим ограничения свободе, а это уже несвобода. Свобода там, где нет несвободы. Система свободы — это сложная система, ограничивающая несвободу. Поэтому идеал — это отсутствие не идеала.
Идеальный, правильный выбор — не выбрать худшее. Приходя в магазин, мы думаем, что выбираем лучшее, но на самом деле наш выбор ограничен тем, чтобы не выбрать плохое предыдущее. В лучшем нет выбора, мы просто берем что нравится, не задумываясь о выборе. Но когда сталкиваем с худшим, то у нас возникает дилемма «не выбрать худшее».
Если два человека пошли лесом, один заблудился, другой из него вышел, какой маршрут лучше? Тот, который не ведет в тупик. Нам достаточно одного отрицательного результата, чтобы быть уверенными в утверждении. Положительный результат еще не является лучшим. Если последующий человек пойдет маршрутом не заблудившегося человека через тот же самый лес, то он может из него не выйти. Маршрут оказался сложным и длинным, требует выносливости и физической силы, а последующий человек был слабым. Так положительный результат в одном случае, становится отрицательным в другом.
Мы всегда ищет оптимальный вариант, удобный каждому. Когда хорошо каждому, тогда нет плохого, значит этот выбор лучший. Отсюда если так делают все, значит, так лучше, правильно. Не задумываясь, что мы живем там, где нам нравится, тем самым неосознанно формируем свое окружение. По сути, мы неосознанно общаемся чаще с тем, с кем интересно и реже с неинтересными для нас людьми. Так что сообщество, в котором мы живем, скорей всего будет делать тоже самое, что и мы сами, тем самым убеждая друг друга, что поступаем правильно.
Например, у нас болит голова, мы выпили три таблетки и головная боль прошла. Какая таблетка помогает от головной боли? Неважно. Мы не будем экспериментировать с головной болью, только ради выяснения истины. В следующий раз мы выпьем те же самые три таблетки, даже если на самом деле нужно выпить одну. И среди наших знакомых с большой вероятностью не окажется человека, на которого данная комбинация таблеток подействовала плохо. Мы даже не усомнимся в своем выборе.
В действительности лучшее решение не то, которое приняло большинство, а то, которое результативно. Нужно из трех таблеток пить ту, которая помогла хотя бы одному человеку. Нам нужны другие не для соизмерения своих поступков, а для наблюдения за другими поступками, сравнивая их результативность. Для идеального выбора нам нужны не себе подобные, а «Другие».
Вам не нравятся геи, но геи это стабильное меньшинство, около 5% от населения. Благодаря геям можно выявлять слабые стороны в законодательстве. Ущемление трудовых прав геев, означает, что у работодателя есть возможность ущемлять рабочие права вне зависимости от сексуальной ориентации.
Затравка напоследок. Народный целитель вылечил 30 человек, а в больнице умерло 30 на 1000 человек, кто лечит лучше? Больница, потому что смерть объективна. Мы обращаемся к доктору, чтобы он нас вылечил, а вылечил, значит, не дал умереть. Для нас важней не количество вылеченных, а количество умерших. А народный целитель может вылечил 30 человек, но при этом 70 человек умерло. Но кому какое дело до умерших, они уже в суд не подадут и гневный отзыв не напишут на целителя, а вот лестные отзывы от излечившихся будут в изобилии.
Проблема планирования
Любое непредсказуемое явление контрастно в размеренной повседневной жизни и оставляет сильное эмоциональное впечатление. Наши предки необычные явления принимали за вмешательство духов и искали от них защиту. Чтобы отогнать духов нужно было выполнять ритуалы. Обыденная жизнь подстраивалась под ритуалы. Отсюда раболепие перед традициями. Получается, мы хотим спланировать во избежание нестандартных и необычных явлений. Если при выборе мы выбираем существующие предметы, но не знаем какой нам нужен, то при планировании мы не знаем, как правильно поступить, что принесёт благо, а что проклятье. Мы не знаем последствия своих поступков и хотим оградиться от негативных.
Если мы идём из точки А в точку В, то путь наш будет заранее предрешён. Наш путь будет зависеть от двух параметров, короткое расстояние по времени. Прямая линия между двумя точками на деле может оказаться сложным маршрутом для человека. При предрешённом маршруте мы и ничего не планируем, выполняем как бы заранее выработанный бытовой «ритуал», жизненную рутину. Но как быть в неопределённых условиях, в мире постоянных трансформаций, если у нас существует только одна точка выхода и нужно решить, как двигаться с наименьшими проблемами.
Представьте, мы захотели почитать книгу, но не знаем какую именно взять из библиотеки, вариантов слишком много. Мы сначала определяемся с жанром. Из выбранного жанра определяемся с национальностью писателя. И так далее: по времени издания, по издательству, по толщине книги, по переплету, по названию и к выбору книги. Из неопределённости, но по конкретным признакам, мы пришли к конечной цели. Стоит заметить, изменив очерёдность признаков, мы получим иной результат. Планирование — это не путь к конечной точке, а упорядоченность признаков, по которым движемся к неопределённой цели.
Истина не существует сама по себе, истина всегда по отношению к чему-то. А это «к чему-то» есть продукт человеческого мышления. Мы не двигаемся по чей-то воле, а сами выбираем конечную точку. Значит, мы от общих потребностей (почитать книгу), наделяя конкретными признаками, получаем конечную цель (книгу для чтения). Само действие бессодержательно, оно ни к чему не приведёт. Поэтому истинность наших действий зависит от содержательности наших слов.
«Что болтаешь, берёшь и делаешь!» Так человек «болтает» из желания понять то, к чему будет стремиться. «Нужно что-то делать!» и в итоге получается не то, о чем думали. Чтобы что-то получилось, это «что-то» должно существовать, хотя бы в нашем воображении, словесно выражено. Слово и есть абстрактный предмет, которому мы движемся. Из слов рождается поступок. Если люди много говорят и мало делают, значит, они ещё меньше понимают, о чем говорят.
«Всё понятно, а делать что?!» Если понятно, то пояснений не требуется. Представьте, учитель объясняет школьникам тему урока, а после ученики говорят: «Всё понятно, а как задачу решать?» Но новая тема урока объяснялась для того, чтобы школьники могли решить задачу. Но если они не могут решить задачу, следовательно, не поняли тему урока. Мы осознаем словесно, а значит, из понятого и рождается действие. Нельзя объяснить действие, оно показывается.
Что теперь можно сказать о социализме, должен ли он вытекать из обречённости капитализма и из утилитарности бытия. Вопрос социализма — это нравственное решение, если мы считает, что так правильно, то экономические отношения будут адаптироваться под то, что мы считаем правильным. Если мы считает, что безнадёжно больных нужно лечить, несмотря ни на что, то мы создаём соответствующие условия, чтобы их можно было лечить. Никакая выгода не докажет обратного. Наши представления не вытекают из роста производительности жизненной рутины. Не «бытие определяет сознание», а «бытие определяет возможности сознания».
Из обречённости капитализма не наступит коммунизм. Аналогично утверждать, что после болезни будет выздоровление. Но выздоровление не вытекает из болезни. Безусловно, после болезни часто наступает выздоровление, даже если ничего не предпринимать. Но болезнь может отступить и начаться ремиссия, или вовсе человек умрёт, в таком случае болезнь тоже прекратится. Если экономические отношения преобразуются в зависимости от средств производства, которыми владеет человек, то мы не может знать наперёд, наступит ли коммунизм.
Упрёк в неизбежности коммунизма ахиллесова пята коммунистов. Но апологетика капитализма исходит из позиции о неизменности экономических отношений, что капитализм вне истории, а значит, нужно его принимать таким, каким он есть, и стараться сделать его лучше. Отсюда сделать лучше может свободный рынок, при нём самостоятельно установится естественный порядок вещей. Рынок сформирует оптимальные и эффективные производственные отношения. Но проблема в том, что нам не нужны эффективные и оптимальные производственные отношения сами по себе, а нужно такое производство, которое будет эффективно в соответствии нашим общественным потребностям. Не человек адаптируется под рынок, а рынок под человека. Проще изменить производственные отношение, чем дождаться, когда изменится природа человека.
Гибель капитализма неминуема, как надвигающаяся экологическая катастрофа. Но гибель и катастрофа вытекают из экстраполяции, при неизменности исходных данных. Если вас спросить какая последующая цифра в числовом ряде 1,2,4,8,х. Вы предположите, что последующее число, это умножение на 2 предыдущего числа, значит, 16. Из линейно последовательности событий можно предположить гибель капитализма и экологическую катастрофу. Из этого вытекает убеждённость о неизбежности последующих событий, а значит, их можно избежать, если изменить «ритуал».
Но линейная экстраполяции из математики не тоже самое, что происходит в жизни. Катастрофа — это не процесс роста негативных факторов, которые заканчиваются тотальным вымиранием. Многие представляют картину вымирания человечества, когда люди, идущие по улице, одновременно падают замертво. Такие картины очень эмоциональны в художественных фильмах, но далеки от истины.
Например, вырубка леса. Антропогенная катастрофа — когда на месте леса остался пустошь, это уже финиш необратимости. Катастрофа растянута во времени. Лес, воспроизводящаяся экосистема, его гибель, когда вырубка деревьев превышает скорость воспроизводства леса. Это никак не сказывается на объёме вырубаемых деревьев, но приводит к тому, что каждый раз будут вырубать все больше молодых деревьев, пока не наступит критическая точка необратимости и лес как экосистема перестанет существовать. Этому ближе такой числовой ряд 1,1,1,1,100.
Нельзя избежать одной проблема, не создав другую. Возникает две причины: причина возникновения (условия) и причина существования (воспроизводство). Например, растение прорастает в зависимости от почвы, но оно растёт и изменяет почву, чтобы семенам было проще прорасти. Поэтому если мы изменяем воспроизводство (деятельность человека), то мы влияем на условия (природу), а это не гарантирует нам, что при новой системе не возникнет катастрофа.
В условиях, когда наше представление о мире ограничены и мы не можем просчитать за ранее последствия поступка, тогда уместней говорить о вероятностях и закономерностях. Например, мы выиграли в казино, для нас это случайность. Мы наделяем себя особым даром: везучестью, способностью предвидеть или чувствовать удачу. Но если на данный выигрыш посмотреть с масштабов казино, то это закономерность. Именно данная закономерность привлекает людей испытать удачу. Чем больше проигравших, тем крупней выигрыш. Если для отдельно взятого человека выигрыш всего лишь вероятность, то для казино это закономерность. Суть вещей познаётся при достаточном количестве вещей.
Мы не можем заранее предугадать лучший поступок, а значит, не можем избежать последствий поступка, но зато можем предугадать негативные последствия. Мы строим суда, чтобы они плавали, но при этом оснащаем шлюпкой и спасательными жилетами. Мы не знаем какое судно и по каким причинном начнёт тонуть, но можем заранее обеспечить спасение экипажа. Поэтому, планируя, нужно учитывать не путь к лучшему, а готовность к худшему.
И напоследок, социалистическое планирования вытекает из стремления быть готовым к очевидным ошибкам капитализма. Невозможно улучшить капитализм, чтобы не было ошибок, но можно создать плановую систему, которая будет готова преодолевать ошибки капитализма. Также с природными катаклизмами, мы не сможем их избежать, но можем быть к ним готовы.
Проблема ошибки
Если худшее выбрали и получили при планировании, то мы всё равно не поймём в чём проблема. Мы осознаем не саму ошибку, а полученный отрицательный результат. И как понять ошибка самого выбора или допущена при выборе выбора, неудачный план или ошибочно спланировали.
«И зачем ты это сделал?!» Но человек может сказать, как у него это получилось, но никак не зачем он это сделал, потому что никто не ошибается специально, если только это не саботаж. Как бы не поступали, мы всегда уверены в правильности нашего выбора, но часто сомневаемся в самом выборе. Наша уверенность продиктовано предыдущим опытом, но дело в том, что предыдущий опыт проистекает из отсутствия ошибок. Традиция — это поступок до роковой ошибки.
Например, человек одевает каску, не потому что на него будут падать кирпичи, а потому что в условиях стройки бывают случаи, когда кирпичи падают. Так что ходить без каски, это ещё не значит, что свалится кирпич. Поэтому человек убеждён, что ходить без каски безопасно, ссылаясь на то, что уже не раз ходил по стройке без каски. Но когда кирпич упадёт на голову, и, если человек останется в живых, будет винить не себя, а того рабочего, у которого из рук выпал кирпич. Если раньше делали и всё было в порядке, то в произошедшей ошибке виноваты другие. Отсюда поиск «козла отпущения».
Вот ещё. Чума в средние века вспыхивала раз в несколько поколений. Когда наступала эпидемия, то винили, конечно, испорченные нравы молодёжи, из-за чего разгневался Бог. И молитва становилась главным лекарством от болезни. Чума не могла продолжаться вечно, поэтому рано или поздно эпидемия заканчивалась, это усиливало веру в Бога. А те города, которые были полностью выкошены чумой, всегда можно было сослаться на неискреннею веру, иначе Бог бы спас.
«Задумка просто великолепна, но люди ещё не доросли до нужного уровня!» Но идея не может быть хорошей, если её не смогли оценить другие. Любой человек может создать гениальное изобретение, которое не будет работать. Изобретатель отличается от фантазёра и пройдохи тем, что его фантазия соответствует условиям жизни. Люди в принципе не могут испортить то, что им не понятно, так как всё равно нужно разбираться в том, что будут портить.
Рост личной ответственности, ужесточение наказания, снижает ошибки по причине бездействия. Чем меньше делаешь, тем меньше ошибок. Ужесточение наказания за ошибки приводит к пассивности и консерватизму.
На ошибки нужно указывать, а не наказывать за них. Ошибка — это постфактум, свершившихся действий. Не существует абстрактных ошибок. Поэтому нельзя заранее предвидеть ошибки, можно только анализировать уже произошедшие ошибки, отсюда профессиональное знание. Поэтому важно не рост личной ответственности, а рост профессионального знания, накопление анализа произошедших ошибок. Профессиональное знание не говорит то, как нужно делать, оно указывает на то, как не нужно делать. То есть профессиональная система знаний состоит из ограничений совершившихся ошибок, если выйдешь за эти рамки, то не миновать ошибок.
Критика неотъемлемая часть развития профессионального знания. Например, художник, используя кисть и краски, реализует свой замысел на полотне. А критик, художник на изнанку, через изображённое на полотне должен увидеть идею. И если увиденная критиком идея совпадает с задумкой художника, это великолепно. Быть лучшим можно среди себе подобных, единственный в своём роде может быть уникальным, но не лучшим. Художник не может творить шедевры, которые никто не сможет оценить. Оценить творение в содержании, а не в образе. В ином случае без критика, художник потеряет связь с обыденным, утратит творческое содержание в погоне за пустой формой, угождающей массам.
Русская промышленность просит денег для повышения качества продукции. Но сколько денег не вливай в отечественное производство, качество не изменится. Для повышения качества продукции, нужно знать, что с этой продукцией не так. А что сделает человек, которому досталась бракованная продукция? Он её выбросит. Отечественные инженеры даже не узнают о наличие брака.
Сервисный центр по обслуживанию гарантийных талонов на то и нужен, чтобы человек бракованную вещь не выкинул, а принёс в обмен на новую. Гарантия обеспечивает не качество, а страховку от некачественной продукции. Если вещи были бы качественными, они не требовали бы гарантий, люди не задумывались бы просто об этом. Но именно по причине, что серийное массовое производство выдаёт периодически брак, то гарантийный талон нужен производителю, а не потребителю. Так инженеры получат на руки бракованную вещь, что позволяет установить причину ошибки, а тем самым произвести технологическую отладку и повысить надёжность выпускаемой продукции.
Чиновник совершает ошибку не по причине неведения, а по убеждённости в своей правоте. И считает, что в его неудачах виноваты оппоненты и враги. Признать свою ошибку — поставить крест на своей карьере. Поэтому чиновникам нужны не научные проекты «что делать», а проекты, которые за политические ошибки обвинят других.
Народ возмущается политическими ошибками, но он не настолько осведомлен, чтобы установить причину своего недовольства. Когда же граждане с жалобами обращаются в суд, то суд может установить истинную причину ошибки, умышлено или нет. Так же судебное постановление создаёт прецедент для того, чтобы и другие граждане обращались с аналогичными жалобами и получали компенсацию. Политику для минимизации судебных издержек придётся устранить проблему в целом. Судебная система в политическом управление делает то, что сервисный центр по обслуживанию гарантийных талонов в промышленности, указывает на слабые места, которые нужно устранить.
Когда граждане обращаются к политику с жалобой на него же, тогда они помогают ему избавиться от улик, которые политика разоблачат. Поэтому чиновники так часто призывают граждан обращаться к ним.
И напоследок. Если выявить ошибку возможно, то намного сложней установить причину её. В медицине ошибка может быть результатом халатности врача, а может быть и результатом осложнения от болезни. Люди воспринимают доктора как шамана, который может излечить от всех недугов, насланные на человека злым духом «Собственной головой». Но медицина эффективно лечит известные болезни и ищет лекарство от малоизученных заболеваний. И установить причину без должных знаний не получится. Это касается многих высокопрофессиональных областей, таких как юриспруденция, архитектура.
В таких случаях формируется коллегия, устанавливающая причину ошибки, и в интересах профессиональной этики нужно быть беспристрастным, иначе упадёт доверие народа. Но в принципе доверие может упасть, а вот лечить людей, защищать их правовые интересы, строить для них дома все равно будет нужно. Так что коллегия не так сильно заинтересована в достоверности установления причины ошибки. Может спокойно возникнуть негласное правило, коллег порицать не строго. А при снижении профессионализма, уровень ошибок возрастает и негласное правило становится актуальным: «Все мы рано или поздно окажемся на его месте!»
Выявление и установление причины ошибки удел не отдельного человека, как бы он не был заинтересован, а в наличии системы. В обществе должны существовать условия, чтобы ошибки выявлялись, анализировались и никем больше не повторялись. Например, такие условия: наличие временных специалистов из разных регионов (для временных нет интереса присоединяться к негласному правилу); молодые преобладают над бывалыми (конфликт теоретического знания с опытом, и молодым всегда нужна дорога профессиональному росту); гендерное равенство в должностях; ограниченный срок работы в одном учреждение (нужно быстрей себя проявить и нет место для подхалимов); коллективная ответственность (отделять профессиональные ошибки обстоятельств от личных ошибок).
***
Очевидное не всегда является очевидным. Мы чаще стремимся доказать свою правоту, чем докопаться до истины. И ещё чаще мы уверены в своих заблуждениях, чем сомневаемся в своих выводах. А если и сомневаемся, то в своих поступках, но никак не в выводах, подпитывающие наши заблуждения.
Проблема выбора
«Ничего не понимаем, что в школе изучаем!» А разве можно изучать то, что понимаешь? Неизвестное — это непонятное. Было бы понятно — было бы известно, было бы известно — не нужно было бы изучать. Мы наблюдаем только явление, окутанное тайной, создающее для нас проблемы. Но чтобы предотвратить проблемы, мы не пытаемся избежать явления, а изучаем его, выявляя предмет познания. А после, зная природу явления, мы можем избавиться от проблем. Но самое прискорбное, как только для нас неизвестное стало явью/знанием, само знание стало посредственным, по существу не нужным, потому что проблемы решены.
Школьники справедливо вопрошают: «Зачем все это изучать?!», потому что видят проблемы, которые уже давно решены. Не актуальность получаемых знаний к возникающим проблемам. Но ценность не в самих знаниях, а в процессе извлечения знаний. Не сами знания делают человека умным, а мыслительный процесс по извлечению знания делает человека разумным.
«Кому нужно — тот сам найдет!» - но если оно нужно, то мы этим владеем, правда, мы можем забыть куда нужное положили. Разве мы можем искать неизвестное? Как часто российское правительство проводит социальные программы, о которых знает только правительство?! И как люди должны найти, если не знают о существование таких программ? Чтобы что-то искать мы должны знать, что ищем. Но знание помогает решить проблему, а мы хотим выбрать, чтобы не было проблем.
Если знание — это способ решить проблемы, которые уже давно решены, тогда как оно может помочь сделать выбор? Дело в том, что накопление знаний не позволяет делать правильный выбор, потому что сам выбор подразумевает отсутствие знания. Если мы знаем, что лучше, у нас нет проблемы выбора, мы просто берем лучшее. Или кто-то сомневается в выборе между лучшим и худшим?
Сам выбор — это игра на удачу. После нашего выбора может оказаться, что нам выбранное не нужно, а к этому добавятся новые проблемы, которые нужно разрешить и получить новое знание, без необходимого применения в жизни. Выбрав худшее, мы не научимся делать правильный выбор, а всего лишь не повторим старые ошибки, а в следующий раз мы поступим иначе. Можем ли мы выбрать лучшее?
Представьте идеальные условия безупречного шара. Все идеально: и освещение, и поверхность, и цвет, все возможные признаки без изъянов. Идеальный шар вращается или неподвижен? Мы не может это выяснить из-за идеальности. Если на шаре были бы шероховатость или неравномерное освещение, или перепады цветовых оттенков, мы бы смогли определить статичное или динамичное состояние шара.
Находясь в идеальных условиях, мы этого не будем осознавать. А создав идеальные условия, не сможем понять, что их создали. Не владея положительным описанием, мы стремимся понять, что есть не идеал. Схожая ситуация со «свободой». «Свобода» свободна от каких-либо ограничений. И если дадим «свободе» описание, мы тем самым создадим ограничения свободе, а это уже несвобода. Свобода там, где нет несвободы. Система свободы — это сложная система, ограничивающая несвободу. Поэтому идеал — это отсутствие не идеала.
Идеальный, правильный выбор — не выбрать худшее. Приходя в магазин, мы думаем, что выбираем лучшее, но на самом деле наш выбор ограничен тем, чтобы не выбрать плохое предыдущее. В лучшем нет выбора, мы просто берем что нравится, не задумываясь о выборе. Но когда сталкиваем с худшим, то у нас возникает дилемма «не выбрать худшее».
Если два человека пошли лесом, один заблудился, другой из него вышел, какой маршрут лучше? Тот, который не ведет в тупик. Нам достаточно одного отрицательного результата, чтобы быть уверенными в утверждении. Положительный результат еще не является лучшим. Если последующий человек пойдет маршрутом не заблудившегося человека через тот же самый лес, то он может из него не выйти. Маршрут оказался сложным и длинным, требует выносливости и физической силы, а последующий человек был слабым. Так положительный результат в одном случае, становится отрицательным в другом.
Мы всегда ищет оптимальный вариант, удобный каждому. Когда хорошо каждому, тогда нет плохого, значит этот выбор лучший. Отсюда если так делают все, значит, так лучше, правильно. Не задумываясь, что мы живем там, где нам нравится, тем самым неосознанно формируем свое окружение. По сути, мы неосознанно общаемся чаще с тем, с кем интересно и реже с неинтересными для нас людьми. Так что сообщество, в котором мы живем, скорей всего будет делать тоже самое, что и мы сами, тем самым убеждая друг друга, что поступаем правильно.
Например, у нас болит голова, мы выпили три таблетки и головная боль прошла. Какая таблетка помогает от головной боли? Неважно. Мы не будем экспериментировать с головной болью, только ради выяснения истины. В следующий раз мы выпьем те же самые три таблетки, даже если на самом деле нужно выпить одну. И среди наших знакомых с большой вероятностью не окажется человека, на которого данная комбинация таблеток подействовала плохо. Мы даже не усомнимся в своем выборе.
В действительности лучшее решение не то, которое приняло большинство, а то, которое результативно. Нужно из трех таблеток пить ту, которая помогла хотя бы одному человеку. Нам нужны другие не для соизмерения своих поступков, а для наблюдения за другими поступками, сравнивая их результативность. Для идеального выбора нам нужны не себе подобные, а «Другие».
Вам не нравятся геи, но геи это стабильное меньшинство, около 5% от населения. Благодаря геям можно выявлять слабые стороны в законодательстве. Ущемление трудовых прав геев, означает, что у работодателя есть возможность ущемлять рабочие права вне зависимости от сексуальной ориентации.
Затравка напоследок. Народный целитель вылечил 30 человек, а в больнице умерло 30 на 1000 человек, кто лечит лучше? Больница, потому что смерть объективна. Мы обращаемся к доктору, чтобы он нас вылечил, а вылечил, значит, не дал умереть. Для нас важней не количество вылеченных, а количество умерших. А народный целитель может вылечил 30 человек, но при этом 70 человек умерло. Но кому какое дело до умерших, они уже в суд не подадут и гневный отзыв не напишут на целителя, а вот лестные отзывы от излечившихся будут в изобилии.
Проблема планирования
Любое непредсказуемое явление контрастно в размеренной повседневной жизни и оставляет сильное эмоциональное впечатление. Наши предки необычные явления принимали за вмешательство духов и искали от них защиту. Чтобы отогнать духов нужно было выполнять ритуалы. Обыденная жизнь подстраивалась под ритуалы. Отсюда раболепие перед традициями. Получается, мы хотим спланировать во избежание нестандартных и необычных явлений. Если при выборе мы выбираем существующие предметы, но не знаем какой нам нужен, то при планировании мы не знаем, как правильно поступить, что принесёт благо, а что проклятье. Мы не знаем последствия своих поступков и хотим оградиться от негативных.
Если мы идём из точки А в точку В, то путь наш будет заранее предрешён. Наш путь будет зависеть от двух параметров, короткое расстояние по времени. Прямая линия между двумя точками на деле может оказаться сложным маршрутом для человека. При предрешённом маршруте мы и ничего не планируем, выполняем как бы заранее выработанный бытовой «ритуал», жизненную рутину. Но как быть в неопределённых условиях, в мире постоянных трансформаций, если у нас существует только одна точка выхода и нужно решить, как двигаться с наименьшими проблемами.
Представьте, мы захотели почитать книгу, но не знаем какую именно взять из библиотеки, вариантов слишком много. Мы сначала определяемся с жанром. Из выбранного жанра определяемся с национальностью писателя. И так далее: по времени издания, по издательству, по толщине книги, по переплету, по названию и к выбору книги. Из неопределённости, но по конкретным признакам, мы пришли к конечной цели. Стоит заметить, изменив очерёдность признаков, мы получим иной результат. Планирование — это не путь к конечной точке, а упорядоченность признаков, по которым движемся к неопределённой цели.
Истина не существует сама по себе, истина всегда по отношению к чему-то. А это «к чему-то» есть продукт человеческого мышления. Мы не двигаемся по чей-то воле, а сами выбираем конечную точку. Значит, мы от общих потребностей (почитать книгу), наделяя конкретными признаками, получаем конечную цель (книгу для чтения). Само действие бессодержательно, оно ни к чему не приведёт. Поэтому истинность наших действий зависит от содержательности наших слов.
«Что болтаешь, берёшь и делаешь!» Так человек «болтает» из желания понять то, к чему будет стремиться. «Нужно что-то делать!» и в итоге получается не то, о чем думали. Чтобы что-то получилось, это «что-то» должно существовать, хотя бы в нашем воображении, словесно выражено. Слово и есть абстрактный предмет, которому мы движемся. Из слов рождается поступок. Если люди много говорят и мало делают, значит, они ещё меньше понимают, о чем говорят.
«Всё понятно, а делать что?!» Если понятно, то пояснений не требуется. Представьте, учитель объясняет школьникам тему урока, а после ученики говорят: «Всё понятно, а как задачу решать?» Но новая тема урока объяснялась для того, чтобы школьники могли решить задачу. Но если они не могут решить задачу, следовательно, не поняли тему урока. Мы осознаем словесно, а значит, из понятого и рождается действие. Нельзя объяснить действие, оно показывается.
Что теперь можно сказать о социализме, должен ли он вытекать из обречённости капитализма и из утилитарности бытия. Вопрос социализма — это нравственное решение, если мы считает, что так правильно, то экономические отношения будут адаптироваться под то, что мы считаем правильным. Если мы считает, что безнадёжно больных нужно лечить, несмотря ни на что, то мы создаём соответствующие условия, чтобы их можно было лечить. Никакая выгода не докажет обратного. Наши представления не вытекают из роста производительности жизненной рутины. Не «бытие определяет сознание», а «бытие определяет возможности сознания».
Из обречённости капитализма не наступит коммунизм. Аналогично утверждать, что после болезни будет выздоровление. Но выздоровление не вытекает из болезни. Безусловно, после болезни часто наступает выздоровление, даже если ничего не предпринимать. Но болезнь может отступить и начаться ремиссия, или вовсе человек умрёт, в таком случае болезнь тоже прекратится. Если экономические отношения преобразуются в зависимости от средств производства, которыми владеет человек, то мы не может знать наперёд, наступит ли коммунизм.
Упрёк в неизбежности коммунизма ахиллесова пята коммунистов. Но апологетика капитализма исходит из позиции о неизменности экономических отношений, что капитализм вне истории, а значит, нужно его принимать таким, каким он есть, и стараться сделать его лучше. Отсюда сделать лучше может свободный рынок, при нём самостоятельно установится естественный порядок вещей. Рынок сформирует оптимальные и эффективные производственные отношения. Но проблема в том, что нам не нужны эффективные и оптимальные производственные отношения сами по себе, а нужно такое производство, которое будет эффективно в соответствии нашим общественным потребностям. Не человек адаптируется под рынок, а рынок под человека. Проще изменить производственные отношение, чем дождаться, когда изменится природа человека.
Гибель капитализма неминуема, как надвигающаяся экологическая катастрофа. Но гибель и катастрофа вытекают из экстраполяции, при неизменности исходных данных. Если вас спросить какая последующая цифра в числовом ряде 1,2,4,8,х. Вы предположите, что последующее число, это умножение на 2 предыдущего числа, значит, 16. Из линейно последовательности событий можно предположить гибель капитализма и экологическую катастрофу. Из этого вытекает убеждённость о неизбежности последующих событий, а значит, их можно избежать, если изменить «ритуал».
Но линейная экстраполяции из математики не тоже самое, что происходит в жизни. Катастрофа — это не процесс роста негативных факторов, которые заканчиваются тотальным вымиранием. Многие представляют картину вымирания человечества, когда люди, идущие по улице, одновременно падают замертво. Такие картины очень эмоциональны в художественных фильмах, но далеки от истины.
Например, вырубка леса. Антропогенная катастрофа — когда на месте леса остался пустошь, это уже финиш необратимости. Катастрофа растянута во времени. Лес, воспроизводящаяся экосистема, его гибель, когда вырубка деревьев превышает скорость воспроизводства леса. Это никак не сказывается на объёме вырубаемых деревьев, но приводит к тому, что каждый раз будут вырубать все больше молодых деревьев, пока не наступит критическая точка необратимости и лес как экосистема перестанет существовать. Этому ближе такой числовой ряд 1,1,1,1,100.
Нельзя избежать одной проблема, не создав другую. Возникает две причины: причина возникновения (условия) и причина существования (воспроизводство). Например, растение прорастает в зависимости от почвы, но оно растёт и изменяет почву, чтобы семенам было проще прорасти. Поэтому если мы изменяем воспроизводство (деятельность человека), то мы влияем на условия (природу), а это не гарантирует нам, что при новой системе не возникнет катастрофа.
В условиях, когда наше представление о мире ограничены и мы не можем просчитать за ранее последствия поступка, тогда уместней говорить о вероятностях и закономерностях. Например, мы выиграли в казино, для нас это случайность. Мы наделяем себя особым даром: везучестью, способностью предвидеть или чувствовать удачу. Но если на данный выигрыш посмотреть с масштабов казино, то это закономерность. Именно данная закономерность привлекает людей испытать удачу. Чем больше проигравших, тем крупней выигрыш. Если для отдельно взятого человека выигрыш всего лишь вероятность, то для казино это закономерность. Суть вещей познаётся при достаточном количестве вещей.
Мы не можем заранее предугадать лучший поступок, а значит, не можем избежать последствий поступка, но зато можем предугадать негативные последствия. Мы строим суда, чтобы они плавали, но при этом оснащаем шлюпкой и спасательными жилетами. Мы не знаем какое судно и по каким причинном начнёт тонуть, но можем заранее обеспечить спасение экипажа. Поэтому, планируя, нужно учитывать не путь к лучшему, а готовность к худшему.
И напоследок, социалистическое планирования вытекает из стремления быть готовым к очевидным ошибкам капитализма. Невозможно улучшить капитализм, чтобы не было ошибок, но можно создать плановую систему, которая будет готова преодолевать ошибки капитализма. Также с природными катаклизмами, мы не сможем их избежать, но можем быть к ним готовы.
Проблема ошибки
Если худшее выбрали и получили при планировании, то мы всё равно не поймём в чём проблема. Мы осознаем не саму ошибку, а полученный отрицательный результат. И как понять ошибка самого выбора или допущена при выборе выбора, неудачный план или ошибочно спланировали.
«И зачем ты это сделал?!» Но человек может сказать, как у него это получилось, но никак не зачем он это сделал, потому что никто не ошибается специально, если только это не саботаж. Как бы не поступали, мы всегда уверены в правильности нашего выбора, но часто сомневаемся в самом выборе. Наша уверенность продиктовано предыдущим опытом, но дело в том, что предыдущий опыт проистекает из отсутствия ошибок. Традиция — это поступок до роковой ошибки.
Например, человек одевает каску, не потому что на него будут падать кирпичи, а потому что в условиях стройки бывают случаи, когда кирпичи падают. Так что ходить без каски, это ещё не значит, что свалится кирпич. Поэтому человек убеждён, что ходить без каски безопасно, ссылаясь на то, что уже не раз ходил по стройке без каски. Но когда кирпич упадёт на голову, и, если человек останется в живых, будет винить не себя, а того рабочего, у которого из рук выпал кирпич. Если раньше делали и всё было в порядке, то в произошедшей ошибке виноваты другие. Отсюда поиск «козла отпущения».
Вот ещё. Чума в средние века вспыхивала раз в несколько поколений. Когда наступала эпидемия, то винили, конечно, испорченные нравы молодёжи, из-за чего разгневался Бог. И молитва становилась главным лекарством от болезни. Чума не могла продолжаться вечно, поэтому рано или поздно эпидемия заканчивалась, это усиливало веру в Бога. А те города, которые были полностью выкошены чумой, всегда можно было сослаться на неискреннею веру, иначе Бог бы спас.
«Задумка просто великолепна, но люди ещё не доросли до нужного уровня!» Но идея не может быть хорошей, если её не смогли оценить другие. Любой человек может создать гениальное изобретение, которое не будет работать. Изобретатель отличается от фантазёра и пройдохи тем, что его фантазия соответствует условиям жизни. Люди в принципе не могут испортить то, что им не понятно, так как всё равно нужно разбираться в том, что будут портить.
Рост личной ответственности, ужесточение наказания, снижает ошибки по причине бездействия. Чем меньше делаешь, тем меньше ошибок. Ужесточение наказания за ошибки приводит к пассивности и консерватизму.
На ошибки нужно указывать, а не наказывать за них. Ошибка — это постфактум, свершившихся действий. Не существует абстрактных ошибок. Поэтому нельзя заранее предвидеть ошибки, можно только анализировать уже произошедшие ошибки, отсюда профессиональное знание. Поэтому важно не рост личной ответственности, а рост профессионального знания, накопление анализа произошедших ошибок. Профессиональное знание не говорит то, как нужно делать, оно указывает на то, как не нужно делать. То есть профессиональная система знаний состоит из ограничений совершившихся ошибок, если выйдешь за эти рамки, то не миновать ошибок.
Критика неотъемлемая часть развития профессионального знания. Например, художник, используя кисть и краски, реализует свой замысел на полотне. А критик, художник на изнанку, через изображённое на полотне должен увидеть идею. И если увиденная критиком идея совпадает с задумкой художника, это великолепно. Быть лучшим можно среди себе подобных, единственный в своём роде может быть уникальным, но не лучшим. Художник не может творить шедевры, которые никто не сможет оценить. Оценить творение в содержании, а не в образе. В ином случае без критика, художник потеряет связь с обыденным, утратит творческое содержание в погоне за пустой формой, угождающей массам.
Русская промышленность просит денег для повышения качества продукции. Но сколько денег не вливай в отечественное производство, качество не изменится. Для повышения качества продукции, нужно знать, что с этой продукцией не так. А что сделает человек, которому досталась бракованная продукция? Он её выбросит. Отечественные инженеры даже не узнают о наличие брака.
Сервисный центр по обслуживанию гарантийных талонов на то и нужен, чтобы человек бракованную вещь не выкинул, а принёс в обмен на новую. Гарантия обеспечивает не качество, а страховку от некачественной продукции. Если вещи были бы качественными, они не требовали бы гарантий, люди не задумывались бы просто об этом. Но именно по причине, что серийное массовое производство выдаёт периодически брак, то гарантийный талон нужен производителю, а не потребителю. Так инженеры получат на руки бракованную вещь, что позволяет установить причину ошибки, а тем самым произвести технологическую отладку и повысить надёжность выпускаемой продукции.
Чиновник совершает ошибку не по причине неведения, а по убеждённости в своей правоте. И считает, что в его неудачах виноваты оппоненты и враги. Признать свою ошибку — поставить крест на своей карьере. Поэтому чиновникам нужны не научные проекты «что делать», а проекты, которые за политические ошибки обвинят других.
Народ возмущается политическими ошибками, но он не настолько осведомлен, чтобы установить причину своего недовольства. Когда же граждане с жалобами обращаются в суд, то суд может установить истинную причину ошибки, умышлено или нет. Так же судебное постановление создаёт прецедент для того, чтобы и другие граждане обращались с аналогичными жалобами и получали компенсацию. Политику для минимизации судебных издержек придётся устранить проблему в целом. Судебная система в политическом управление делает то, что сервисный центр по обслуживанию гарантийных талонов в промышленности, указывает на слабые места, которые нужно устранить.
Когда граждане обращаются к политику с жалобой на него же, тогда они помогают ему избавиться от улик, которые политика разоблачат. Поэтому чиновники так часто призывают граждан обращаться к ним.
И напоследок. Если выявить ошибку возможно, то намного сложней установить причину её. В медицине ошибка может быть результатом халатности врача, а может быть и результатом осложнения от болезни. Люди воспринимают доктора как шамана, который может излечить от всех недугов, насланные на человека злым духом «Собственной головой». Но медицина эффективно лечит известные болезни и ищет лекарство от малоизученных заболеваний. И установить причину без должных знаний не получится. Это касается многих высокопрофессиональных областей, таких как юриспруденция, архитектура.
В таких случаях формируется коллегия, устанавливающая причину ошибки, и в интересах профессиональной этики нужно быть беспристрастным, иначе упадёт доверие народа. Но в принципе доверие может упасть, а вот лечить людей, защищать их правовые интересы, строить для них дома все равно будет нужно. Так что коллегия не так сильно заинтересована в достоверности установления причины ошибки. Может спокойно возникнуть негласное правило, коллег порицать не строго. А при снижении профессионализма, уровень ошибок возрастает и негласное правило становится актуальным: «Все мы рано или поздно окажемся на его месте!»
Выявление и установление причины ошибки удел не отдельного человека, как бы он не был заинтересован, а в наличии системы. В обществе должны существовать условия, чтобы ошибки выявлялись, анализировались и никем больше не повторялись. Например, такие условия: наличие временных специалистов из разных регионов (для временных нет интереса присоединяться к негласному правилу); молодые преобладают над бывалыми (конфликт теоретического знания с опытом, и молодым всегда нужна дорога профессиональному росту); гендерное равенство в должностях; ограниченный срок работы в одном учреждение (нужно быстрей себя проявить и нет место для подхалимов); коллективная ответственность (отделять профессиональные ошибки обстоятельств от личных ошибок).
***
Очевидное не всегда является очевидным. Мы чаще стремимся доказать свою правоту, чем докопаться до истины. И ещё чаще мы уверены в своих заблуждениях, чем сомневаемся в своих выводах. А если и сомневаемся, то в своих поступках, но никак не в выводах, подпитывающие наши заблуждения.
22/05/2018
Комментарии
Отправить комментарий